У черты заката. Ступи за ограду - Страница 39

— С позволения вашей милости будь сказано, — почтительно перебил рыцаря пузатый оруженосец, — и меня и жену мою Хуану Гутьеррес куда больше устроил бы участок земли в курортной зоне Ла-Тересита на атлантическом побережье. Превосходные участки с рассрочкой платежей до десяти лет продает фирма «Сьеррамар» в самых живописных…

Жерар плюнул и выключил радио. Погрев руки у решетки калорифера, он приоткрыл регулятор и снова уселся на диван, принявшись ковырять в трубке Бебиной шпилькой, Напрасно он не пошел с ней в кино. Какую бы чушь там ни показывали, все лучше, чем сидеть и думать о «легионе бед». Вы, дорогой мсье, просто превращаетесь в неврастеника, вам следует серьезно обратить на себя внимание, иначе дело кончится скверно.

Четыре месяца назад, покончив с Руффо, он дал себе зарок вычеркнуть этот период жизни из памяти. Никогда о нем не вспоминать. Деньги сейчас означают для него два-три года обеспеченной жизни и работы, и это главное. А об их происхождении нужно забыть. Но черт побери, человек устроен хитро. Никогда нельзя знать, что выкинет с тобой твое собственное сердце — не то, которое гонит кровь через твое тело, а то, которое вдруг упорно отказывается забывать…

«И все же я должен забыть, — сказал себе Жерар, стиснув в зубах мундштук и окутываясь густыми клубами дыма. — Я должен или найти этому совершенно непоколебимое оправдание, или забыть. Иначе…»

В передней раздался звонок. Жерар бросил взгляд на часы — для Бебы еще рано, да и потом у нее ключ. Не открывать, что ли… Еще окажется какой-нибудь осел из «Аполо» — для сегодняшнего настроения только и не хватает беседы с абстрактивистом. Впрочем, все равно нужно отозваться, мало ли что может быть…

Звонок повторился.

— Иду, иду! — крикнул Жерар, выходя в переднюю. — Кто там, черт возьми?

— Будь я негр, — проквакал из-за двери знакомый голос, — вы крепко спите, мой мальчик…

Жерар распахнул дверь и вынул изо рта трубку. Брэдли, в прозрачном мутно-зеленом плаще, поставил на пол оклеенный пестрыми ярлыками чемоданчик и расплылся в улыбке.

— Вы, Аллан?

— Не ждали? Хэлло, Бусс, рад вас видеть… — Брэдли заулыбался еще шире, обеими руками тряся руку Жерара. — Вчера собирался дать вам радиограмму из Рима и совсем забыл. Ну, как вы тут?

— Мерси, все в порядке. Вы из Италии?

— Из Италии, мой мальчик, именно из Италии… — Брэдли снял мокрый плащ, бросил его на столик у вешалки и вместе с Жераром прошел в гостиную. — Можете себе представить, еще вчера валялся на пляже в Сорренто и любовался итальяночками, а тут приезжаю — и вдруг такая погода. Ничего себе Южная Америка, «материк солнца»! Ну, так как вы живете, Бусс? Да, прежде всего пусть вас не смущает мое неожиданное появление, я остановлюсь у одного из своих знакомых. У вас найдется выпивка?

— Кажется, что-то есть. Не знаю точно, я давно не пил.

— Правильно делали. Но сейчас вы не откажетесь составить мне компанию, не правда ли? Впрочем, будь я негр! — Он хлопнул себя по лбу и вскочил с кресла. — Что за проклятая память, я ведь только что купил в аэропорту бутылку беспошлинного…

Брэдли принес из передней свой чемодан и, щелкнув замками, достал бутылку виски.

— Контрабанда? — поинтересовался Жерар, набивая трубку.

— Ясно. Дополнительный доход летного персонала, ха-ха-ха! Добрый старый «шэнли»… Представьте, в Италии виски стало совершенно недоступной роскошью, там его пьют только туристы, снобы или миллионеры. Остальные дуют кьянти и эту гнусную виноградную водку — как ее, «grappa»?..

Он достал из кармана перочинный нож, раскрыл одно из лезвий и занялся откупоркой, продолжая оживленно болтать:

— Я вот часто бываю в Европе, привык к ней, уважаю вашу культуру и все такое, а все же по-настоящему хорошо чувствую себя только по эту сторону лужи. Прячем безразлично где, в каком-нибудь Канзас-Сити, или в Каракасе, или здесь, в Байресе… Тем более что сейчас разницы почти и не заметишь — всюду те же рекламы, те же моды, те же марки автомобилей…

Жерар усмехнулся:

— Не уверен, что уроженец Байреса будет так же хорошо чувствовать себя в Канзас-Сити и что его вообще так уж умиляет это отсутствие разницы.

— Почему? — искренне изумился Брэдли. — Поймите, Бусс, ведь только благодаря нам все эти чертовы «амигос» начинают жить по-человечески. Посмотрели бы вы, что здесь делалось еще двадцать лет назад! Я, помню, приехал сюда в тридцать первом году — страшное дело, Бусс, все кабалерос ходили в черных сюртуках, представляете идиотов? Январь месяц, сотня градусов в тени, а он не выйдет на улицу без крахмального воротничка. А могли вы увидеть в баре женщину? Да ни за миллион долларов — понятно, я не говорю о проститутках. Байрес выглядел в те годы самой захолустной испанской провинцией. После девяти часов вечера ни одна порядочная женщина не могла появиться на улице без провожатого. А теперь? Зайдите в любой бар — тьма девчонок, пьют, курят…

— Одним словом, да здравствует прогресс, — кивнул Жерар. — Прошу прощения…

Он прошел на кухню, достал из холодильника сифон содовой и формочку с кубиками льда, взял стаканы и принес все это в гостиную.

— Дайте-ка ваш ножик, я нарежу лимон, — сказал он, расставив принесенное на столике.

— Держите. Но вы не ответили на мой вопрос. Как ваши успехи?

— О, успехи фантастические. Наливайте себе сами, Аллан, я ваших пропорций не знаю.

— Пополам, как обычно. Вам тоже?

Брэдли положил в стаканы лед, ломтики лимона, на треть наполнил их виски и долил содовой. Жерар взял свой, взболтнул жидкость цвета слабого чая и задумался.