У черты заката. Ступи за ограду - Страница 108

108

Он искоса бросил на соседку сердитый взгляд — быстрый, словно фотографирующий взгляд художника. Какой профиль, силы небесные… Есть лица, словно наляпанные небрежной кистью, есть грубо вырубленные, есть — среди мужских — вырезанные из бронзы стальным резцом, а это — словно уверенная рука гения легко и безошибочно очертила его тончайшей пастелью. Сколько веков усовершенствования человеческого рода, сколько поколений должны были смениться на земле, чтобы появилось такое лицо…

Жерар снова оглянулся. Девушка сидела подавшись вперед и облокотившись на стойку. По-детски обхватив руками стоящий перед ней высокий стакан, она тянула жидкость через соломинку, из-под опущенных ресниц следя за понижением уровня. Жаль, но что ж делать! Увы, не она первая и не она последняя.

Кивнув бармену на пустую рюмку, он достал из кармана купленный по дороге «Иллюстрасьон». Очередной скандал в Национальном собрании, снежные заносы в департаменте Сены-и-Уазы, прием, устроенный родителями мадемуазель Анжелик Гранвиль де Фершампенуа по случаю ее отъезда в Соединенные Штаты, забастовка горняков в Лилле. Светская хроника, рекламы, последние модели Диора… «Пятьдесят четвертый год начался под знаком Вечного Возврата — мода явно вернулась к обыгрыванию естественных линий женской фигуры. Взгляните на эти снимки первых весенних образцов — покатые плечи, тонкая талия и несколько подчеркнутые бедра убедительно свидетельствуют, что…»

Тут Жерар почувствовал, что моделями Диора интересуется не он один. Не поднимая головы, он покосился на свою соседку — девушка тотчас же отвернулась с независимым видом, побалтывая соломинкой в своем стакане. Маленькое, хорошей формы ушко ее слегка порозовело. Жерар с треском выдрал страницу и положил перед соседкой.

— Прошу, сеньорита, — сказал он, — так вам будет удобнее. Хотя шейка у вас и длинная, но вы рискуете ее вывихнуть.

Ушко заалело еще ярче. Девушка оттолкнула от себя вырванную страницу и повернулась к Жерару:

— Если я вам помешала, кабальеро, то это еще не дает вам права говорить грубости. Бармен, счет!

Услышав зов, бармен взглянул в их сторону — Жерар перехватил его взгляд и, свирепо сдвинув брови, едва заметно отрицательно качнул головой. Тот понимающе усмехнулся и отошел к дальнему концу стойки, занявшись своей сложной никелированной аппаратурой.

— Простите, мадемуазель, — примирительно сказал Жерар, — я не хотел вас обидеть. Вероятно, я употребил не совсем корректный оборот речи, но дело в том, что я иностранец — как вы сами можете слышать.

— Иностранцу тем более следует считаться с правилами поведения в чужой стране, — заносчиво сказала она.

— О-ля-ля, какая строгость! Прежде чем критиковать поведение других, нужно уметь следить за своим собственным, сеньорита.

— Потрудитесь не читать мне нотаций! — вспыхнула она. — Я в них не нуждаюсь.

Жерар, не торопясь, выпил свой коньяк и раскурил погасшую трубку.

— Если хотите знать мое откровенное мнение, сеньорита, — сказал он наконец, — то вы нуждаетесь кое в чем поэнергичнее, чем простая нотация. Еще как нуждаетесь! А с нотациями лучше подождать до тех пор, пока вы достигнете более разумного возраста. Согласны? Ну вот, а теперь ступайте домой и не откажите в любезности передать мои слова своим родителям или тому, кто занимается вашим воспитанием. Если вообще такое лицо существует, в чем я сомневаюсь. Энрике! Сеньорита просила счет.

— Я уйду, когда мне захочется, — отрезала девушка. — Бармен, еще один «строуберри».

— Э, послушайте, — нахмурился Жерар, вынув изо рта трубку. — Довольно вам ребячиться, два подряд — это для вас много. Эти коктейли — предательская штука.

— Не ваше дело, сеньор.

Бармен, отмерив в шекер разноцветные жидкости и добавив туда же колотого льда, закрыл его и принялся трясти с ловкостью жонглера, пританцовывая под музыку. Воспользовавшись тем, что девушка внимательно разглядывала лежащую перед ней страницу с модами, он взглядом указал на нее Жерару, одобрительно подмигнув — заслуживает, мол, внимания. Тот пожал плечами с равнодушным видом — мало ли, мол, таких бегает.

Тройная порция крепкого мартеля уже давала себя чувствовать, голову начинал заволакивать туман, слегка заглушавший музыку и ресторанный шум: это было то — самое приятное — состояние начинающегося опьянения, когда одни мысли и ощущения как бы притухают, гаснут, а другие, наоборот, приобретают необыкновенную легкость и яркость. Джаз в слегка замедленном темпе играл «Три монетки в фонтане». Жерар достал карандаш и стал набрасывать на полях фигурки музыкантов — саксофониста, ударника.

— Простите, что значит слово «эшантийон»? — спросила вдруг соседка, продолжая рассматривать заинтересовавшие ее моды.

— Не ваше дело, сеньорита, — непринужденно ответил Жерар.

— Благодарю вас, вы очень любезны.

— Следую вашему примеру.

Девушка не удостоила его ответом, продолжая разглядывать моды.

Жерар искоса поглядывал на нее, безуспешно пытаясь определить ее общественное положение. Ее полувечернее платье было хорошо сшито, но сумочка — хотя и приличного качества — не соответствовала последней моде и носила следы долгого употребления. Больше всего, пожалуй, поразило его полное отсутствие косметики на ее лице — и это здесь, в Аргентине, где любая девчонка начинает краситься с пятнадцати лет. И никаких украшений, если не считать широкого золотого колечка на левом мизинце, — колечка того типа, что носят в память какого-нибудь события или как знак участия в каком-нибудь обществе. На правом указательном наклеена полоска лейкопласта. Вообще руки — белые и хорошо вылепленные — могли свидетельствовать о трудовом образе жизни; покрытые бесцветным лаком ногти были коротко острижены, чего никогда не сделает ни одна уважающая себя бездельница.

108