У черты заката. Ступи за ограду - Страница 305

305

— А я позавчера у него была, папа наконец смог добиться, чтобы разрешили свидания. Ничего, он там сидит не в одиночке, их несколько человек, все политические, так что, говорит, компания совсем не плохая.

— Как у него со здоровьем? Он ведь врет как собака, не так уж хорошо зарубцовано это легкое, я-то знаю. Как он сейчас выглядит?

— Выглядит ничего, немного похудел, конечно. Но я бы не сказала, что вид у него болезненный.

— Чертов кретин, упрямый, — ругается Хиль.

Он сидит, курит, расспрашивает Беатрис о ее женихе, рассказывает о своей поездке в Чако, сообщает очередной политический анекдот. Наконец уходит, узнав, по каким дням теперь разрешены свидания с Пико и пообещав пойти вправить ему мозги. Пятый час. Беатрис подходит к окну и высовывается наружу, щурясь от солнца. Внизу лежит пыльная жаркая улица, гремят трамваи, идут разморенные зноем прохожие. Через полчаса здесь появится Фрэнк — он всегда приходит минут за пятнадцать, — плечистый и длинноногий, в своих очках без оправы и с короткой стрижкой, — типичнейший янки. Придет и будет ждать около того столба, расставив ноги и держа руки в карманах, упрямо и терпеливо. Беатрис улыбается. Почему в каждом янки есть всегда что-то немножко детское, мальчишеское? Продолжая задумчиво улыбаться, Беатрис отходит от окна и бросает взгляд на часы.

Вот и замкнулся ее круг. Пройдет еще месяц-другой, и она превратится в сеньору Альварадо де Хартфилд, миссис Фрэнклин Хартфилд. Да, от судьбы, видно, не уйдешь.

Она сидит за столом, машинально приводя в порядок бумаги, и думает о замкнувшемся круге своей судьбы. Не совсем понятно, для чего все это было нужно — встреча с Джерри, встреча с Геймом, тот жаркий послеобеденный час в Мар-дель-Плата… Или только для того, чтобы она правильнее поняла и оценила человека, которому еще три года назад было суждено стать ее мужем?

Что ж, возможно. Возможно, ее счастье было бы ярче, выйди она замуж тогда, в пятьдесят третьем, неопытной и ничего не знающей девочкой. Но яркость — это еще не главное в жизни, далеко не главное…

Сейчас, конечно, уже не будет и той остроты чувства, того неповторимого и единственного в жизни, что бывает только один-единственный, самый первый раз — когда сливаются воедино и страх, и любопытство, и восторг открытия, и предчувствие неизведанного. Но взамен у нее есть нечто большее — вера в человека, с которым она пойдет по жизни.

Сейчас он для нее не прекрасный незнакомец, не рожденный мечтою сказочный принц. Он просто человек. Просто друг — настоящий, верный, на всю жизнь, «for better and for worse, till death do us part»…

Без десяти пять — все равно в это время никто уже не придет — Беатрис начинает собираться. Она запирает комнату, отдает ключ уборщице, спускается вниз. Так и есть, Фрэнк уже тут. Около того самого столба и в той же самой позе — руки в карманах брюк, полы расстегнутого пиджака откинуты назад, длинные ноги расставлены — как будто он на палубе, а не на тротуаре. Здравствуй, принц!

Она повторяет его жест — поднимает правую ладонь к плечу и шевелит пальцами, и ей хочется зажмуриться, так он сияет улыбкой и очками.

— Хэлло, дорогой, — она подходит, встает на цыпочки и подставляет ему щеку. — Что хорошего в мире? Ты, случайно, не нашел какой-нибудь завалящей работы?

Улыбка на лице Фрэнка уступает место огорченной и виноватой гримасе.

— С прожиточным минимумом на двоих? Нет, Трикси. Идиотское невезение — можно подумать, что и здесь уже знают о моей неблагонадежности. Впрочем, обещают, как всегда…

— Это хорошо, если обещают, — бодро говорит Беатрис. — Улыбнись по этому поводу, ну-ка!

Фрэнк устрашающе показывает зубы и вздыхает. Потом берет Беатрис за локоть и переводит на теневую сторону улицы.

— Идем куда-нибудь поедим, — говорит Беатрис, — я сегодня проголодалась, несмотря на жару. Фрэнки, ты не падаешь духом?

— Да нет… Я даже тогда не падал, когда тебя не было. То есть нет, иногда падал, но ненадолго. Мне, верно, мое упрямство помогает. Вообще-то и сейчас можно было бы жить — ведь, в конце концов, случайный заработок есть всегда… Сегодня, например, мне предложили подготовить одного парня-англичанина по математике… Потом в некоторых фирмах можно брать на дом расчеты. Но все это не постоянная работа, ты понимаешь… И если человек собрался жениться…

— Пойдем-ка, Фрэнки, посидим, — говорит Беатрис, сворачивая к маленькому скверику.

— Ты ведь говорила, что хочешь есть?

— Немного позже, когда жара спадет. Съездим куда-нибудь за город, там прохладнее…

Они садятся на каменную скамью. Беатрис снимает защитные очки и, щурясь, рассматривает мраморную группу на высоком постаменте посреди сквера. Какая-то аллегория, что ли, — обнаженные фигуры двух подростков, у юноши в руке книга и он весь устремлен вперед, а девушка, похоже, колеблется. Непонятно.

— Фрэнки, — говорит Беатрис, не отводя глаз от скульптуры.

— Да?

— Ты говоришь — «если человек собрался жениться». Он что, собрался всерьез?

Тот смотрит на нее с недоумением:

— Трикси, ты же знаешь…

— Видишь ли… Мне вот сейчас пришло в голову, когда ты это сказал… Ведь, в сущности, нелепо ставить такой важный шаг в зависимость от пустяков. Что?

Взгляд Фрэнка становится еще более озадаченным.

— От пустяков… Конечно, но… ведь прочный заработок — это далеко не пустяк!

— Господи, Фрэнк, — вздыхает Беатрис. — Если бы все были такими разумными, то люди на Земле давно бы уже вымерли!

305